Только в партиях вроде французской и итальянской, в которых соглашательские мелкобуржуазные тенденции полностью задавили всякие революционные ростки, могут пробавляться абсурдными иллюзиями о «мирной» трансформации капитализма в социализм. Даже если власть по случайному недоразумению попадет в руки такой партии, этого разношерстного сборища самых разных классовых элементов, это ни в коем случае не будет означать победу диктатуры пролетариата. Такую партию неизбежно ждали бы разброд, хаос и гибель под ударами карателей-контрреволюционеров. И трудящиеся массы, последовавшие за оппортунистами, понесли бы гигантские жертвы в качестве платы за такую победу. Конечно, существует и действительно «беспроигрышный» вариант развития событий, как, например, у британских лейбористов, которые пошли прямиком по дороге союза с капиталистами. Но оппортунисты в коммунистическом движении еще не полностью смыли с себя марксистскую маскировку. Таким образом, они пытаются представить «мирную» эволюцию капитализма в социализм как уже совершающийся процесс.
Защищая свою концепцию «мирного» перехода, оппортунисты ссылаются на Ленина, который говорил о возможности такого перехода власти в руки пролетариата в июне 1917 года. Но эта возможность так и осталась возможностью. Весьма показательно то, что до сих пор в истории не бывало такого события, на основе которого можно было бы говорить о реальной возможности «мирного» перехода. Оппортунисты даже пытаются адаптировать под свою теорию «мирного» перехода Октябрьскую революцию, которая изначально проходила довольно гладко. Но это просто сказки. Во-первых, переворот октября 1917 года был практически бескровным вовсе не благодаря ориентации на мирное разрешение классового конфликта, не благодаря мирным способам его совершения, но потому, что силы пролетариата в Петрограде значительно превосходили силы буржуазии; потому, что весь балтийский флот был за большевиков; потому, что на Зимний дворец была направлена вся артиллерия Петропавловской крепости, которая перешла в руки пролетариата. С другой стороны, в октябре 1917 года власть пролетариата была всего лишь объявлена, в то время как настоящая схватка между эксплуатируемыми и эксплуататорами продолжалась четыре года подряд на фронтах гражданской войны. Неужели оппортунисты пытаются доказать нам, что эта кровавая эпопея является примером «мирного» перехода власти в руки пролетариата?
Оппортунисты ссылаются на «мирный» переход власти из рук буржуазии в руки пролетариата после второй мировой войны в восточноевропейских странах. Но только оппортунисты могут сознательно отметать в сторону тот факт, что этот переход был результатом победы Советского Союза в войне, результатом того, что буржуазия этих стран оказалась обезоруженной.
Сегодня мы конкретно можем указать на то, как борьба за мир приносит вред революционно-освободительной борьбе, когда оппортунисты превращают борьбу за мир в основную цель коммунистического движения. Это наилучшим образом было продемонстрировано судьбой Лумумбы. Вместо того чтобы способствовать революционной борьбе народа Конго и помочь ему освободиться от мелкобуржуазных либеральных иллюзий, вожди КПСС всячески подталкивали Конго к решению проблем при помощи Организации объединенных наций (то есть «мирным» путем), обещая Лумумбе успех как результат их участия в ООН. Это деморализовало сторонников Лумумбы и помогло империалистам путем установления контроля над Конго  извне через ООН, похитить Лумумбу при помощи наемников и ликвидировать его. Вот какова на самом деле линия борьбы за мир, проводимая оппортунистами! Правда в том, что кровь Лумумбы — на совести Хрущева.