Албанская партия труда призывала советское руководство к военному вмешательству, чтобы помешать разразившейся контрреволюции, которая вскоре дошла до своего пика и встретила крайне слабое сопротивление. Вот как описывает Энвер Ходжа те страшные дни:
«Известно, что произошло в Венгрии, в частности в Будапеште. Были убиты тысячи людей. Вооруженная внешними силами реакция расстреливала на улицах коммунистов и демократов, женщин и детей, сжигала дома, учреждения и все, что попадало под руку. Целые дни царил разбой. Небольшое сопротивление оказали только отряды госбезопасности Будапешта, тогда как венгерская армия и Венгерская партия трудящихся были нейтрализованы и ликвидированы. Кадар издал указ о роспуске Венгерской партии трудящихся, чем и показал свое истинное лицо, и провозгласил образование новой партии, Социалистической рабочей партии, которую должны были построить Кадар, Надь и другие» (Энвер Ходжа, «Хрущевцы». Издательство «8 НЕНТОРИ», Тирана, 1980г., изд. на русском языке, стр. 302-303).
Далее события развивались еще более молниеносно. Перепуганный Хрущев был вынужден отправить приказом танки в Будапешт после открытых призывов Имре Надя к империалистическим державам поддержать его. Советское посольство было окружено танками, затем Андропов вытащил Кадара из парламента и вынудил его переметнуться на сторону советских против Имре Надя. Кадар по принуждению Андропова объявил, что контрреволюционный мятеж подавлен. Имре Надь скрылся не где-нибудь, а в югославском посольстве, с радостью прикрывшем отъявленного фашиста. В итоге споров Хрущева с Тито о выдачи Надя последний был отправлен в Румынию, где хрущевцы предали его закрытому суду и расстреляли. Безусловно, предатель заслуживал казни, но его должен был судить венгерский народ, а не Хрущев. Позже стало ясно, что открытый процесс в соответствии с марксистско-ленинскими нормами не был проведен потому, что он раскрыл бы тысячи нитей, связывавших Хрущева, Суслова, Микояна и Кадара с Имре Надем. Хрущев, вполне естественно, спасался от того, чтобы стала известной его непосредственная причастность к венгерской контрреволюции. Контрреволюционер Кадар в итоге встал во главе венгерского правительства. Контрреволюция была приостановлена и продолжалась более медленными темпами, нося во многом скрытый характер. Несмотря на то, что хрущевские ревизионисты пытались всячески обелить Кадара и выставить его «коммунистом», это не могло замазать его истинной контрреволюционной, насквозь либеральной сущности.
Как и следовало ожидать от заядлого оппортуниста, Хрущев руководствовался националистическими принципами, прибирая к рукам руководство марксистско-ленинских партий и насаждая там ревизионизм. Более того, он делал попытки экономически и политически поставить в зависимость от Советского Союза социалистические страны. Эта националистическая политика с годами все больше и больше проявлялась в том числе и по отношению к Народной Республике Албании.
Хрущев пытался диктовать Албании экономическую политику. Ему становился поперёк горла тот факт, что албанцы взяли курс на развитие собственной тяжелой промышленности. В противоположность ленинскому положению о том, что строительство социализма без тяжелой промышленности в качестве материальной базы невозможно, Хрущев навязчиво «советовал» албанскому руководству делать упор на пищевую промышленность, в частности на выращивание цитрусовых. Все это делалось для того, чтобы поставить Албанию в экономическую зависимость от Советского Союза в рамках «социалистического разделения труда» и разместить там военные базы. Хрущев, будучи идеологом и политиком социал-империализма, проповедовал, с одной стороны, сближение с американским империализмом, с другой, расценивал его как конкурента проходящей процесс становления «советской» социал-империалистической сверхдержавы. В своих попытках подчинить Албанию хрущевцы не стеснялись использовать методы экономического давления ввиду наличия некоторых экономических соглашений между странами.
В конце концов, разногласия между марксистско-ленинским курсом и хрущевским ревизионизмом вылились в открытое противостояние, выразившееся впервые в речи товарища Энвера Ходжа на Московском совещании представителей 81 коммунистической и рабочей партии. В этой речи, имеющей большое теоретическое, политическое и историческое значение, Энвер Ходжа от имени Албанской партии труда раскритиковал хрущевцев в выдержанном товарищеском тоне по следующим аспектам их деятельности:  1) заигрывание с американским империализмом как страшнейшим врагом прогрессивного человечества, отказ от классовой борьбы против империализма («... Империализм, возглавляемый американским империализмом, необходимо беспощадно разоблачать политически и идеологически, никогда не следует допускать заигрывания с империализмом, льстить ему и приукрашивать его»); 2) проповеди о мирном пути взятия власти пролетариатом («До сих пор ни один народ, пролетариат ни одной страны, ни одна коммунистическая или рабочая партия не брала власть без пролития крови и насилия»); 3) экономическое давление на социалистическую Албанию; 4) навязывание КПСС своего мнения братским партиям в попытках повесить обвинения на Коммунистическую партию Китая; 5) заигрывание с титовским ревизионизмом («... Трагедия заключается в том, что, с одной стороны, Албанская партия труда защищалась от ожесточенного и непрерывного натиска югославских ревизионистов, тогда как, с другой стороны, ее твердая, принципиальная, марксистско-ленинская позиция шла вразрез с примиренческими позициями советских руководителей и руководителей ряда других коммунистических и рабочих партий в отношении югославских  ревизионистов»); 6) антимарксистская критика деятельности И.В. Сталина («... Сталин был сурово и несправедливо осужден товарищем Хрущевым и ХХ съездом. Товарищ Сталин и его деятельность являются достоянием не только Коммунистической партии Советского Союза и советского народа, но и всех нас»).
Эта речь для Хрущева и его клики стала последней каплей. Ускоряя курс на реставрацию капитализма в Советском Союзе, хрущевцы не остались в долгу и перед Албанской партией труда, беспощадно бившей их своей принципиальной марксистско-ленинской критикой. После речи товарища Энвера Ходжа хрущевцы пошли на разрыв партийных, а позже и государственных отношений с Албанией. С этого момента борьба АПТ против хрущевского ревизионизма носила характер открытой и беспощадной политической и идеологической войны.